Консолидация, фрагментация и апатия: что изменилось в харьковской политике

Во втором квартальном обзоре политики на уровне региона от Аналитического центра «Обсерватория демократии» мы обобщаем самые знаковые события и выделяем основные тренды последних трех месяцев. Как и первый квартал, отчетный период выдался богатым на громкие информационные поводы, связанные с конфликтами в публично-политическом пространстве. Некоторые из этих противостояний перешли в теневой формат, другие – напротив обострились.    

В целом, динамика харьковской политики характеризуется любопытным сочетанием:

восходящего тренда консолидации политикума и общества в отношении украинской государственной / политической / национальной идентичности на фоне апатичного недовольства центральной властью и общим курсом развития страны;

усиления электоральной фрагментации как следствия политически значимых противоречий между ценностями и интересами разных групп.

​Государственная консолидация при оппозиционных настроениях

В статье “Национальный вопрос: Украина как Европа” советник Президента, нардеп Игорь Грынив приводит данные совместного социологического исследования КМИСа, Центра Разумкова, Группы “Рейтинг” и СОЦИСа, в рамках которого было опрошено 14 тысяч респондентов (из них 1000 – в Харьковской области). Автор названной статьи подчеркивает, что именно в Харьковской области (по сравнению с переписью 2001-го года) зафиксирован наибольший прирост доли тех, кто выбрал категорию “украинец” в ответ на вопрос о национальной принадлежности (с 70,6 % до 84,3 %), при снижении с 25,6 % до 13,8 % “русской” самоидентификации в регионе. 

Вместе с тем, подавляющее большинство украинцев (согласно недавним исследованиям “Софии” и “Рейтинга“) недовольны действиями власти и считают, что страна пребывает в состоянии хаоса, двигаясь в неправильном направлении. Харьков выступает одним из лидеров по подобным протестным оценкам ситуации: только 8 % жителей областного центра полагают, что Украина развивается в правильном направлении (76 % – уверены в обратном).

Несмотря на оппозиционность настроений в регионе, отмечаемый социологами протестный потенциал (а почти 50 % харьковчан декларируют готовность участвовать в акциях протеста) остается сознательно нераскрытым. Можно утверждать, что сопоставляя траектории развития региона после 2014 года с Донбассом, харьковчане получили очень серьезную прививку от “активного сепаратизма”.

Показательно, что: харьковский регион оказался одним из самых “спокойных” во время “майских” праздников (показательно сопоставление с соседним Днепром, хотя Харьков априори находится в большей “зоне риска”),  а акции против закрытия социальных сетей оказались настолько малочисленными, что вызвали обратный эффект.

Кадр из видео митинга

А вот самые резонансные проявления уличной политики как раз проиллюстрировали второй тренд – усиления фрагментации внутри партийно-идеологических макросегментов. В первую очередь, речь идет о расколе между “либералами” и “националистами”, ярко проявившемся на фоне такой “тестирующей европейскость” темы, как толерантность. Однако перед изложением сути конфликта необходимо сделать предварительные замечания методологического характера.

Электоральная фрагментация: методологический аспект

Традиционно в исследованиях украинского политического (электорального, в частности) процесса используется бинарный формат обобщения, делящий и политиков, и общество на “промайданный” и “контрмайданный” макросегменты. Одно и то же смысловое деление вокруг ключевого конфликта часто воспроизводится в ангажированных категориях (“проукраинские”, “демократические” и “пророссийские”, “ватники”). Подобное бинарное деление было достаточно эффективным аналитическим форматом обобщения для периода 2004-2014 годов, однако для 2017 года его уже явно недостаточно, в первую очередь, из-за усиления фрагментации внутри макросегментов.

В “промайданном сегменте” всё больше обособляются три идеологические ниши.

Как и в любой типологии, деление носит достаточно условный характер – как в отношении общества, так и политикума. Например, всё общество сильно «смещено влево», чему только подыгрывают левые популисты. А также националистический вектор соответствует установкам всех трех групп, однако для большинства избирателей, к примеру, “Свободы” он приоритетнее, вопроса тарифов, а для избирателей “Батьківщины” – наоборот.

Именно Юлия Тимошенко является доминантой в рамках первой ниши, хотя Олег Ляшко максимально пытается ее ослабить с помощью: (а) персональных имиджевых атак; (б) захода в ту же электоральную нишу.

Партия «Самопомощь» остается доминантой в рамках второй ниши, несмотря на ухудшение своих позиций и неудачную попытку расшириться за счет крена в сторону консерваторов-националистов. Проекты вроде «Демократического альянса» или «Силы людей» пока не преодолевают в сознании избирателей этой ниши «барьер конкурентоспособности», потому, из-за эффекта стратегического голосования отток либералов происходит, скорее, к крупным партиям других лагерей, чем к мелким либеральным политсилам.  

В третьей нише актуальным остается вопрос электорального наследства “Народного фронта”. Декларативное объединение националистов пока так и остается на уровне подписанного Манифеста, но не конкретных действий. На региональном уровне и вовсе будет очень любопытно наблюдать за координацией “Национального корпуса” под руководством советника губернатора Олега Ширяева и оппозиционной “Свободы” (со всеми нюансами взаимоотношений Игоря Швайки с действующим режимом). Частично украинских “ястребов” подобрал Анатолий Гриценко, балансирующий между “промайданным центризмом” и “консерватизмом”.     

Что касается позиционирования и электоральной базы “Солидарности”, то президентская партия пытается поддерживать баланс, предлагая нечто всем трем группам. При этом в случае реальных выборов, а не социологического моделирования, результат президентской партии будет существенно выше за счет работы всей патронажно-клиентарной пирамиды местных лидеров-бенефициаров режима.  

В целом, уход от одномерности (“шкала майданности”) в сторону многомерных систем по всем ключевым конфликтам позволяет точнее оценить позиционирование политических сил (при более фрагментированном электорате, чем в период 2004-2014 годов).

Электоральная фрагментация: региональное измерение

Поводом для усугубления раскола между “либералами” и “консерваторами-националистами” послужили акции ЛГБТ-сообщества, а точнее – реакция на них “ультраправых”. Сначала 17 мая в Харькове неизвестные в масках напали на участников ЛГБТ-акции, а через месяц ситуация воспроизвелась уже на общенациональном уровне во время “Марша Равенства” в Киеве.

Власть попыталась устраниться (любая позиция по такому поводу имиджево невыгодна), а “патриотический фейсбук” раскололся на два лагеря – осуждающих либо организаторов “акций равенства”, либо “блюстителей традиционных ценностей в балаклавах”. Представляется, что этот раскол будет лишь нарастать и по другим поводам, а ситуативная гражданская коалиция времен борьбы с режимом Януковича – распадется. Или “Україна понад усе”, или “Свобода прежде всего”: глобально антагонизм коллективистской и индивидуалистской установок неизбежен, но иногда ситуативно снимается ввиду наличия “внешнего врага” (часто – государственной или местной власти).

Участники разгона ЛГБТ. Фото: Накипело

По большому счету, “Майдан” изначально сформировался как продукт общественной инициативы только либералов, но затем расширился на всех оппонентов режима. Равно как и “европейские ценности”, и “интеллектуальная декоммунизация” выступают приоритетами только для либералов, тогда как для проукраинских левых-патерналистов или ультраправых – таковыми не являются (в сети это удачно подмечено специальным мемом – “вышиватники”).

Нарастание фрагментации общества приводит к электоральной фрагментации политикума и, одновременно, не столько расширяет, сколько затрудняет возможность выбора для избирателей.  

В психологии этот эффект “больше – значит меньше” называют “парадоксом Шварца“: большое разнообразие парализует принятие решений. В политической практике он приводит к снижению активности избирателей на выборах, а именно рост абсентеизма является единственным стабильным электоральным трендом как в целом в Украине, так и на уровне Харьковской области. Впрочем, другой “путь к неявке” лежит через парадоксы Даунса и Олсона, и связан как раз с ощущением безальтернативности выбора, нерациональности траты времени на собственное политическое участие. Явка в 26,5 % на прошедших 30 апреля 2017 года выборах в Нововодолажской ОТГ – красноречивое свидетельство той глубокой апатии, в которой находится избиратель.        

Воспроизводство местных режимов: коалиция электорального и административного

На всеукраинском уровне основные политические конфликты этого сезона происходят как раз между “промайданной властью” и многогранной “промайданной оппозицией”. В свою очередь номинально “контрмайданные” фракции в ВР (“Воля Народа”, “Відродження” и даже “Оппозиционный Блок”) ситуативно добавляют власти недостающие голоса.

На региональном уровне ситуация аналогичная: характер политического режима предопределяется коалицией электорального (“Відродження”) и административного (“Солидарность”) ресурсов. В том числе залогом успешного воспроизводства режима, вероятно, служат персональные договоренности мэра Геннадия Кернеса на уровне Администрации Президента.

Скорее всего, именно АП как мощный лоббист харьковского региона в Киеве способствовало прекращению главного информационного конфликта прошлого квартала – между мэром и народным депутатом Александром Фельдманом. За несколько дней до апрельской сессии горсовета вопрос о создании КП “Барабашово” был снят с повестки дня, и с тех пор два самых популярных политика Харькова, по крайней мере, публично не конфликтуют. Вместе с тем, “теневой формат” не отменяет самого факта долгоиграющего конфликта интересов, который вполне может вновь перейти в публичную плоскость.       

При этом сами харьковчане в положительном ключе высказываются по поводу положения вещей в собственном городе: согласно июньскому исследованию “Active Group“, около 69 % респондентов считают, что город развивается в “правильном” или “скорее, правильном” направлении.  

Наверняка эти ответы связаны с высокой поддержкой “персонально ответственного за город” в сознании избирателей мэра Геннадия Кернеса, однако и здесь важна динамика. В июне оценка работы действующего городского головы несколько снизилась: на данный момент “полностью положительно” к деятельности мэра относятся 19,5 % и “скорее, положительно” – еще 33,4 % респондентов. Напомним, что на выборах 2015 года Кернес победил с результатом около 66 % голосов. И хотя прямо сравнивать “результат на выборах” и “поддержку” при конкретной структуре бюллетеня – некорректно, тем не менее, о некоторых изменениях общественных настроений это свидетельствует.

Впрочем, основным ньюсмейкером обзорного периода выступала глава ХОГА Юлия Светличная, чья активность в информационном пространстве даже вызвала кулуарные обсуждения о возможном повышении харьковского губернатора и переезде для усиления президентской команды в Киеве.

Коалиция “Відродження” и “Солидарности” функционирует не без “шероховатостей“, которыми, пожалуй, всегда сопровождается сложный переговорный процесс. Как следствие – “полтавский суд” по делу Кернеса за второй квартал, вполне ожидаемо, не продвинулся, а одно из заседаний (24 апреля) и вовсе совпало с визитом в Харьков премьер-министра Владимира Гройсмана.        

Гражданская и партийная оппозиции

Тем не менее, за последний квартал для Геннадия Кернеса поступили и тревожные сигналы:

13 мая Киевский суд вынес решение об аресте заместителя мэра Татьяны Овинниковой по делу о «кооперативной схеме» (через неделю вышла под залог в 30 миллионов, а 21 июня новым заместителем мэра вместо нее стал Алексей Садовский);

2 июня Генеральная прокуратура Украины предъявила обвинения главному архитектору Харькова Сергею Чечельницкому, публичный конфликт которого с гражданской оппозицией по поводу памятника на площади рассматривался в прошлом обзоре.

Последние две сессии горсовета ознаменовались публичными конфликтами мэрии: с выигравшим суд по возвращению депутатского мандата Андреем Лесиком и с “промайданными” оппозиционными к мэру общественными активистами.

Если зал заседаний горсовета в силу однопартийной конфигурации большинства не может превратиться в реальное пространство для цивилизованного политического противостояния, то вот “предбанник” – становится местом силового конфликта за право присутствия на сессии. Отчасти это позволяет мэру символически напомнить о своей власти, параллельно отвлекая внимание от сути принимаемых горсоветом решений. А суть их такова, что тональность обсуждений в социальных сетях сводится к “закату эры Кернеса” и “тактике выжженной земли от мэра“.         

На данный момент гражданская оппозиция к городскому политическому режиму продолжает развивать свои успехи и выглядит убедительнее оппозиционных к мэру политико-партийных структур. Неким симбиозом общественного и партийного выступает оппозиционная к ХОГА и мэрии “Самопомощь”, а вот активность остальных политсил достаточно низкая. Среди основных причин:

кадровый голод и отсутствие фракций в городском/областном советах;

отсутствие реального влияния местных команд на популярность бренда-партии, привязанного, прежде всего, к образу всеукраинского лидера;

нежелание спонсоров (центральных или местных обладателей франшиз) вкладывать средства в партстроительство из-за снижения вероятности досрочных парламентских выборов. 

Выводы

Подводя итоги обзора трендов харьковской политики во втором квартале 2017 года, выделим несколько основных тенденций.

1. Несмотря на негативную оценку развития событий на всеукраинском уровне, в Харьковской области укрепился консенсус в отношении государственной идентичности и принадлежности к украинской политической нации. Апатичная оппозиционность к центральной власти не включает отрицания или негативного отношения к украинской государственности. 

2. При этом и в обществе, и в политикуме усиливается фрагментация: бинарный формат обобщений (“промайданный” и “контрмайданный” сегменты) уже недостаточен для анализа публично-политических противостояний и идеологических расколов. В наибольшей степени прослеживается усугубление ценностных разрывов между “консерваторами-националистами” и “либералами”.

3. Успешное функционирование на уровне региона коалиции электорального и административного ресурсов привело к тому, что основным оппонентом режима стала гражданская, а не партийная оппозиция. На уровне города гражданская оппозиция развила свои успехи, втягивая мэра в символические противостояния равных субъектов, заставляя обращать на себя внимания. Общественная поддержка Кернеса несколько снизилась, хотя остается высокой. Впрочем, основные проблемы мэра связаны не с рейтингами, а с судебными процессами в отношении ближайшего окружения.

4. Возможно, отдавая себе отчет в чрезмерной сложности ведения войн сразу на несколько фронтов, Геннадий Кернес прекратил публично атаковать народного депутата Александра Фельдмана. В синусоиде отношений двух популярных харьковских политиков в очередной раз виток открытого противостояния сменился теневым, что, однако, не снимает конфликта интересов, в том числе и по поводу ближайших мэрских выборов.

5. Тренд электоральной фрагментации и приближения выборов, вероятно, оживит партийную жизнь Харькова. На данный момент даже визиты всеукраинских лидеров парламентских партий не вызывают ожидаемого достойного информационного отклика. Возможно, с началом осени следует ожидать как активизации уже существующих проектов (например “Радикальной партии”, где неплохо зарекомендовавший себя на выборах в Мерефе кадровый ресурс не находит поддержки центра), так и фактического запуска новых:  

Республиканской, либеральной платформы “Розвиток”, которую в Харькове усилил экс-губернатор Игорь Балута;

«Волонтерской партии», в которой, судя по всему, возможна организационная “перезагрузка”, а потенциал идеи лишний раз подтвердился свежими данными социсследований, согласно которым волонтеры – с результатом 66 % занимают 1-е место по доверию избирателей среди всех общественных институтов;

Партии Михаила Саакашвили, у которой в области, вероятно, поменяется обладатель франшизы;

Нового партпроекта Сергея Таруты, который с точки зрения электоральной географии должен первостепенно ориентироваться именно на юго-восточные промышленные регионы;

• Партии “За Життя!”, чья наглядная агитация уже повсеместно присутствует в Харькове, что косвенно подтверждает возможность интегративных процессов между мэрией и проектом Евгения Мураева & Вадима Рабиновича.
•  
• Антон Авксентьев

Аналитический центр “Обсерватория демократии”   

Материал подготовлен в рамках проекта, реализуемого при финансовой поддержке Европейского фонда демократии (EED) и Правительства Канады.

0

0