Во вторник, 19 февраля, в Киевском районном суде Харькова с последним словом выступили обвиняемые в смертельной аварии на Сумской – Геннадий Дронов и Алена Зайцева. Об этом с места события сообщила корреспондент NewsRoom. Мы предлагаем нашим читателям полную расшифровку речей обоих фигурантов.
Первым слово взял Геннадий Дронов. Его выступление длилось больше семи с половиной минут и состояло из 786 слов.
“Я буду читать с листика, потому что я очень волнуюсь и всего не запомнишь, что хотел сказать. Я первый раз столкнулся с судебной системой, за исключением единственного административного нарушения за все время моего 19-летнего водительского стажа. Я не позволял себя нарушать скоростной режим несмотря на ускорение. У меня не было приводов в полицию до этой трагедии. И для меня происходящее здесь за время дебатов и заседаний выглядит дико. Я, как и все люди, думал, что здесь все должно быть честно и справедливо, что все равно должны достучаться до истины. Но то, что здесь происходило, на истину совсем не похоже.
Такое впечатление, что нас здесь собирали не для того, чтобы разобраться, что же на самом деле произошло и принять честное правильное решение, не поливая никого грязью, не назначая виновных, выдавая желаемое за действительное, преподнося это обществу, которое от этого устало, а потом запросить по максимуму, чтобы все наконец успокоились. Это большая трагедия для нас всех. Но в этом несчастном случае не было злого умысла, а все остальные факты и доводы должны были быть тщательно изучены и взвешены для принятия правильного и объективного решения.
Я обращаюсь не только ко всем здесь присутствующим, но и ко всему обществу. Так как это уже стало резонансным и общественным делом.
Пользуясь своим словом, я не прошу смягчить мне меру наказания, так как за время судебного процесса я понял, что это бесполезно. Пользуясь своим словом, я обращаюсь к потерпевшим, ведь в зале судебных слушаний, помимо противоречивых обвинений стороны прокуратуры и защиты Алены Зайцевой, в мою сторону звучали обвинения в том, что я не признал своей вины и не выражал сочувствия. Что выучить имена всех погибших и пострадавших – это не сложно. Что молодая девочка, в отличие от меня, нашла в себе силы признать последствия. Что я не возместил ущерб в добровольном порядке.
Да, я не признал вины в том, что произошло. Своей вины наступления этого ужаса. Но я осознаю свое участие в этом и раскаиваюсь. Я не единожды просил прощения: и в суде, и в камере перед богом, я каждый день прошу прощения, бесчисленное количество раз. Я прошу его сейчас: простите меня. За то, что я оказался на том перекрестке. За то, что был, как все, как остальные. За то, что начал это движение вместе с другими автомобилями. За то, что в те секунды не осознал, что происходит. Простите. Искренне прошу простить меня и понять меня. Понять, ведь у меня не было ни малейшего умысла на нарушение правил дорожного движения.
Я ехал, как все и как всегда. И не предполагал возможности наступления таких ужасных последствий. И уж тем более – не желал их. Я не могу попросить прощения у каждого. Я не могу помочь материально – и не потому, что у меня нет такого желания. Зачем такими высказываниями делать из меня бесчувственного черствого монстра? При первой же возможности я готов продать автомобиль и отдать деньги семьям погибших и пострадавших. Но у меня нет такой возможности, так как этим может заниматься только я или мой адвокат. Я не могу помочь – не могу, а не “не хочу”! – своей матери, я не могу помочь себе. Да, мне было не сложно запомнить имена потерпевших. Не это бездушное “выучить”, которое прозвучало от адвоката якобы пострадавшей, ведь не сложно запомнить тех, о ком думаешь все время, кто всегда в твоей памяти. Не сложно запомнить имена людей, когда ты знаешь, от чего они погибли, и, сидя в камере, перечитываешь это раз за разом, осознавая, что ты невольно причастен к их гибели.
Да, эта молоденькая девочка сильнее меня. Да, она смирно сидит на скамье подсудимых, слушаясь во всем своего адвоката и понимая, что после освобождения у нее будет все по-прежнему. Я же 18.10.2017 года потерял все. У меня нет ничего, ничего не осталось. Порой – даже желания жить. Я хочу помочь семьям погибших и пострадавших. Учитывая сказанное моими адвокатами, единственное, что я хочу сказать в свою защиту – не перед судом, перед людьми – так это то, что, умышленно или нет, но тот злосчастный перекресток каждый день проезжают сотни водителей точно так же, как проехал его я.
И ни единого раза ни до меня, ни после меня это не привело к таким ужасным последствиям, как 18.10.2017 года. Одним из тех уроков, которые и правда поняли все – так это то, что ни по улице Сумской, ни по площади Конституции никто не занимается стритрейсингом и не устраивает погони с автомобилями. Которые, как и все остальные в этом производстве, также не установлены. Я не оратор. Я несколько раз переписывал свои слова. И все равно ни единым словом не могу передать все то, что чувствую на самом деле. Я думаю, если вы на мгновение отложите свои эмоции, то вы все сами увидите по моему внешнему виду. Простите меня, пожалуйста. Во всем остальном я поддерживаю своих адвокатов и надеюсь на справедливое решение суда. Спасибо”.
После слово взяла Алена Зайцева. Ее выступление состояло из 12 слов, вся речь заняла всего 10 секунд.
“Я раскаиваюсь и готова нести любое наказание, которое мне назначит суд. Спасибо”, – сказала обвиняемая.
После этого судья Виктор Попрас ушел в совещательную. На следующем заседании, которое, по предварительным данным, состоится через неделю, служитель Фемиды озвучит приговор по делу.
Комментарии