Харьковские волонтеры из АКЦентра, в данном случае – “Олени Святого Николая”, собрали больше полутора тысяч детских писем и рисунков. Со всех прифронтовых деревенек и поселков. А мы – украинцы – реально воплотили детские мечты. И “Олени” повезли подарки. Я напросилась вместе с ними, потому что проект действительно классный.
– Та не выдумуйте! Така ж сама дорога и до войны була!
Встретила нас, на всю голову опоздавших, учительница из деревни Трехизбенка.
Эта история должна была быть светлой и трогательной. О том, как невероятные люди поехали в Луганскую область. Делать Чудо.
Там был пятнадцатилетний мальчик, который попросил в письме “интернет”. Так и попросил. И когда его позвали к ёлочке, и Николай достал из волшебного мешка коробочку с надписью “интернет”, мальчик заплакал.
Они целовали своих кукол “Монстр Хай” и обнимали машинки на пульте управления. Одна девочка укачивала ролики, как младенца, приговаривая: “Мои вы хорошие, настоящие, сейчас пойдем домой и я вас померяю”.
Фото: Facebook Анна Гин
Мальчишка, который попросил гитару, всё время повторял: “Я не верю. Не верю!”. Мама особенной девочки, которая в письме нарисовала (писать она не умеет) телефон, весь утренник рыдала, и обнимала волонтеров.
– Я бы никогда, – всхлипывала она, – Не смогла бы купить Ирочке телефон.
Там было столько детских эмоций, что подключи их к генератору, можно было бы согреть трехизбенскую среднюю школу. В которой реально колопиздище.
– Нееет, это еще тепло! – говорила завуч. – Вот в прошлом году ну нас в это время был “ноль” в классах.
Фото: Facebook Анна Гин
Это должная была быть светлая история. Но я уже 48 часов на ногах и мне хочется ругаться матом. Мне очень хочется открыть ногой какой-нибудь кабинет, лучше самый главный в стране, и ебануть по кучерявой голове чем-нибудь тяжелым. Кто знает, где сейчас золотой батон? Он бы подошел. Символично.
Учительница, которой “тепло”, шепотом сказала мне: “Спасибо войне, иначе о нас бы вообще никто не вспомнил. А так и школу даже немножко отремонтировали”.
Немножко отремонтировали – это заделали дыру от снаряда в крыле для младших классов. Спасибо, сука, войне.
Девочка с роликами. Хорошенькая, трындец. Хвостики, бантики, голубые глазёнки. Где она, блядь, будет на них кататься? По подвалу, в котором прячется каждый вечер?
Или по дорогам, по которым мы ехали сутки (!) до соседней области? Это пиздец. На участке от Боровой до Изюма мы потеряли днище и пробили все колеса.
– А где тут можно выпить кофе?
– Воооон там, у магазинчику, километра тры, не бильше..
Фото: Facebook Анна Гин
Ничего нет. Все что есть – серое, жалкое, убогое. “Тут всегда было так” – говорит учитель математики.
Интеллигентная женщина. Держится, потому что “ну куда я поеду? Зарплата педагога – максимум шесть тысяч, а если квартиру снимать в чужом городе – это пять. И?”.
И!? Святой Николай (волонтер Антон) говорит: “Я ребят обнимал возле ёлочки, так они все дрожат”. Психолог Катя его перебивает: “Дети старших классов вышли читать стишок, так не бывает! Это катастрофический эмоциональный дефицит”.
А мальчик, девятнадцатилетний мальчик на блок-посту, замерзший весь
– Ни, в нас, нормально. В нас со вчерашнего дня свет есть! Выплакали генератор!
Выплакали.
Пацаны говорят, все эти “гуманитарные помощи” в виде американских тёплых палаток, которые устанавливаются за 10 минут или швейцарских аптечек со спасающими жизнь медикаментами, оно всё передается на склад.
– Не, воно е. Алэ мы його всэ сдаём, по приказу.
Я не могу успокоиться. Надо поспать. А в голове картинка: когда раздаются выстрелы, дети прячутся под парты.
Никита, 6 лет, стоит посреди класса:
– А мы с мамой не прячемся! Мама говорит “от судьбы не убежишь”.
От судьбы не убежишь. Три года прошло. Ёб вашу мать. Правители.
Фото: Facebook Анна Гин
Комментарии