Этот случай произошел со мной в Харькове в 1992 году. Я уже два месяца работал врачом инфекционно-боксированного отделения областной детской клинической больницы. За спиной был трехлетний опыт участкового педиатра, но работать ординатором в ОДКБ было очень ответственно и сложно для любого молодого врача. Коллектив клиники меня знал еще по работе в качестве медбрата, но теперь с меня был уже совсем другой спрос.
Моя заведующая, Алла Захаровна, учила меня правилам и стандартам, щедро делилась своим богатейшим опытом. Каждое утро в отделении проходил обход заведующей и начмеда, все ординаторы докладывали о своих пациентах. Вера Ивановна была ярким представителем питерской педиатрической школы, за всю свою жизнь я не видел начмеда, который бы мог сравниться с ней. Светлая ей память, это был педиатр высочайшей пробы, горжусь тем, что работал с ней.
“Давай, Рома, докладывай о своем пациенте”, – спокойно сказала она мне.
Это был 10-месячный карапуз, который ночью поступил из райцентра. Он лихорадил третьи сутки до 38 градусов, и мама настояла на госпитализации в областную больницу. Ребенку поставили предварительный диагноз – ОРВИ, была назначена базовая терапия – пенициллин, жаропонижающие, аскорбиновая кислота, сложные капли в нос. Я полностью раздел малыша и усадил его на пеленальный столик. Ребенок был несколько вял и бледен, но не капризничал и держал маму за руку.
“Температура утром 37,6, в легких – жесткое дыхание, кожа и слизистые чистые, пульс 130, менингеальные знаки отрицательные, клинический анализ крови и мочи будет готов к 13.00”, – бодро рапортовал я старшим коллегам.
И тут Вера Ивановна подходит к малышу, снимает с его правой ножки полосатый носочек (я полностью раздел малыша, только носочек зацепился за большой пальчик и остался висеть на нем) и я отчетливо вижу на большом пальчике ребенка яркую красно-синюю звездочку – геморрагическую сыпь. У меня по спине пробежали мурашки: это была менингококцемия без менингита – смертельно опасная инфекция, гибель от которой у детей до года составляла до 50%.
“Спасибо, доктор. Можно Вас на минутку в кабинет заведующей? Мамочка, одевайте малыша, мы сейчас откорректируем лечение Вашего ребенка”, – твердо сказала она.
Я на ватных ногах вышел из палаты и сразу услышал от Веры Ивановны: “Срочно отменяй пенициллин, меняй его на левомицетин – так нужно, чтобы избежать кровоизлияния в надпочечники при менингококовой инфекции, быстро давай гормоны, меряй давление, готовь перевод мальчика в инфекционную больницу. От ребенка не отходи, я сама все объясню маме”.
Я быстро все сделал, не мог смотреть маме в глаза, сильно волновался, но держался. Через два часа ребенка перевели в реанимацию инфекционной больницы, он выжил, попал в другие, спасительные 50%. Малыша спасли мама, которая почувствовала скрытую угрозу и настояла на госпитализации, а так же высокий профессионализм начмеда, которая по его бледности и вялости сразу исключила вирусную инфекцию, заподозрив тяжелую бактериальную инфекцию, а кровавая звездочка на пальчике сразу на это указала.
Я получил страшный урок на всю свою жизнь: детей смотреть только полностью раздев. Многие родители возмущались таким моим требованиям, но после рассказа про полосатый носочек сразу со мной соглашались. Вера Ивановна меня не ругала, она видела, как я переживал, и успокоился только тогда, когда мальчика выписали домой живого и без осложнений.
Самое главное в нашей профессии – правильно поставленный диагноз и своевременность оказания помощи. Этому нужно учить молодых врачей. Но где взять для них учителей? Настоящих педиатров в городе мало. Но появляется хорошая молодежь, которая хочет работать и любит детей. Вся надежда на реформу медицины, которая спасет нашу отрасль, медиков и поможет пациентам. Верим, надеемся, боремся.
Санитар Рома.
Комментарии