“Годом великого перелома” 1929-й назвали еще в сталинские времена. Перестроечные публицисты уточнили: речь шла о хребте многострадального крестьянства. В тени этой великой трагедии остался незаметным еще один “перелом”. Тогда же советская держава резко изменила отношение к церкви, окончательно сорвав с себя личину внешней толерантности.
МАСКА, Я ВАС ЗНАЮ
Зато пришлось напялить маски тысячам лояльных граждан. Шутовские. Ибо кто-то “на самом верху” решил, что лучшее средство для борьбы с религией – антипасхальный карнавал…
Оценивать события двадцатых с точки зрения политкорректности – напрасный труд. На первомайской демонстрации по площади Тевелева проехал грузовик, представлявший… камеру американской тюрьмы. Подпрыгивая в кузове, звезды харьковской самодеятельности изображали рабочих Сакко и Ванцетти в момент их казни на электрическом стуле.
Заметьте: речь шла о личностях, канонизированных советской пропагандой. Тогдашние “шоумены” и воспевать-то еще не научились. А тут вдруг поступил заказ на широкомасштабное охаивание.
Плестись в хвосте антирелигиозной кампании столица Советской Украины просто не имела права. Потому как “грешки” за ней числились еще с зимы.
ГОРОД- ШТРАФНИК
Бдительные дяди из Союза Безбожников подсчитали: в Рождественские праздники Харьков, не моргнув глазом, проглотил 15 вагонов елок. Оборотистые кооператоры ухитрились доставить их по льготному тарифу. Как особо ценное оборудование для тяжелой промышленности. “Религиозно-буржуазные предрассудки” обошлись конечному потребителю сравнительно недорого.
Прославилась на всю республику похоронная контора при Харьковском горкомунхозе. На витрине скорбного учреждения портрет Ленина в погребальном венке мирно соседствовал с крестами и ангелами.
“Гробовых дел мастера” упорно отказывались формировать ассортимент на основе партийных директив. Они, наивные, руководствовались исключительно покупательским спросом.
И уж совсем “вопиющим” казался случай в поселке Высокий. Тамошние жители сумели на одиннадцатом году советской власти возвести красавицу-церковь. Всего за несколько месяцев. И разрешение на участок умудрились добыть, и вечно дефицитные стройматериалы.
Для шести тысяч “воинствующих безбожников”, официально зарегистрированных в Харьковском округе, работы было – непочатый край. Тем более что печатный орган окружкома партии дал недвусмысленную отмашку:
СТАРЫЕ ТРАДИЦИИ – НА СЛОМ!
“Харьковский пролетарий” от 24 апреля был прямо таки напичкан зажигательными призывами. Читателям предлагалось “заглушить пасхальный благовест антирелигиозной пропагандой”, использовать колокола для промышленных нужд.
Один из лозунгов больно ударил как по верующим, так и по атеистам: “4 и 5 мая – работаем!”.
В 1929 году Пасха пришлась на одну неделю с Днем международной солидарности трудящихся. Местным властям страшно не хотелось отпускать «представителей передового класса» в длительный загул.
Одним из праздников предполагалось пожертвовать. Каким именно, можно не уточнять. Но требовалась “инициатива снизу”. И она “чудесным” образом появилась.
“Застрельщиками” (весьма емкое словцо!) выступили продавцы Харьковского “Церабкоопа”. Что не удивительно. Отстоять выходные за прилавком все же легче, чем в литейном цеху. Хотя тоже радости мало. Особенно если учесть, что ночь на Пасху коммунистам и комсомольцам предлагалось провести в песнях и плясках. Да, в конце концов, как угодно, лишь бы испортить верующим праздник. А утречком – по рабочим местам.
Желающих “пофестивалить” в Харькове обнаружилось порядка 12 тысяч. Так, во всяком случае, утверждали в Союзе Безбожников. Для сравнения: менее населенный Николаев выставил в ту ночь двадцать тысяч “бойцов антирелигиозного фронта”. Но много ли нужно сил, чтобы сотворить пакость?
ГЛАВНОЕ – ВДОХНОВЕНИЕ!
А еще – удачное место дислокации. Основянский районный клуб имени Моисеенко располагался аккурат напротив храма, некогда возведенного штабс-капитаном Валерианом Квиткой в честь Рождества Иоанна Предтечи. Невольными свидетелями разнузданного шабаша стали не только верующие, но и… предки благочестивого военного. В церковном склепе пребывали тогда останки известного украинского писателя, прославившегося под псевдонимом “Основьяненко”. Его именем советская власть назовет парк, разбитый на месте его же имения. Но это случится чуть позже. Пока что большевики только учили «трудящиеся массы» сочетать культуру с отдыхом. Причем довольно-таки своеобразно.
…Участники богохульного “шоу” до полуночи торчали в клубе. Массовики- затейники изо всех сил «разогревали» народ. Песнями, танцами, шутками-прибаутками. Вполне конкретной идеологической направленности. В 24-00 началось светопреставление: “Публика из клуба густой массой вместе с оркестром хлынула на улицу. Жидкий звон колоколов Основянской церкви был встречен фейерверками. Они рвали воздух, фантастическим каскадом рассыпаясь вокруг. Небо над церковью пылало”.
Но безбожники этим не ограничились. На площади перед храмом установили кинопередвижку. Заиграл оркестр. Толпы ряженых пустились в пляс. Как утверждал потом корреспондент партийного официоза, “немалое количество” верующих, выйдя из церкви, “незаметно примкнуло к шумной, веселящейся толпе”. Любопытно: если таковых было “немало”, то как им удалось “незаметно примкнуть”? А если все-таки “незаметно”, то почему их смог засечь глазастый писака?
Журналист не врал лишь в одном: противоборствующие стороны, действительно входили в соприкосновение. И шуму было много.
ВЕСЕЛЬЯ НЕ ВЫШЛО
Провести поход “по местам боевой славы” 1929 года не так-то просто. Придется привязываться исключительно к современным ориентирам. Поскольку нет уже на карте города Ново-Троицкой, Свято-Духовской и Михайловской церквей. Последняя, кстати, продержалась вплоть до шестидесятых. Возле нее, на площади, носящей ныне имя Руднева (уже нет! – Авт.), участники карнавала обстреляли верующих “праздничными” ракетами. Несколько человек получили серьезные ожоги.
Прихожане Ново-Троицкой церкви оказались более предусмотрительными. Они приготовили к Пасхе не только куличи с яйцами. В буйные головушки развеселых комсомольцев, рискнувших появиться у храма, полетели увесистые камни.
Инцидент у Свято-Духовской (возле Конного рынка) церкви разрешился еще проще. Там толпа верующих не позволила безбожному “десанту” даже высадиться из грузовика. Люди окружили машину плотным кольцом и предложили незваным гостям ретироваться. Пришлось подчиниться: лица верующих светились отнюдь не христианской любовью.
И все-таки воздадим должное толерантности харьковчан. Городу Сталино (Донецк) аналогичное “мероприятие” обошлось куда дороже: четыре проломленных черепа и один труп. В карнавальной сутолоке кто-то “пощекотал пером” пионера Гурина. Повесить убийство малолетки на “религиозных мракобесов” оказалось проще всего. Сложнее было ответить на вопрос, волновавший многих:
ОНО ТОГО СТОИЛО?
Донесения сексотов, обильно посыпавшиеся в ГПУ после карнавала, рисовали картину, весьма печальную для организаторов действа. “Клоунадой” и “дурацкими методами” назвали громкое мероприятие рабочие Харьковского паровозостроительного завода.
“Лучше бы они о продовольственном обеспечении позаботились!” – возмущались пролетарии в частных беседах.
Интеллигенция высказалась позаковыристей: “Публичное проявление некультурности, извращение лозунгов культурной революции и кощунство!”.
И лишь кооператоры выразили свое отношение к антирелигиозной кампании не словом, а делом. Несмотря на пропагандистскую шумиху, пасхальные куличи поступили на прилавки вовремя.
Вот только традиционную надпись “ХВ” – “Христос Воскресе”, осторожные продавцы истолковывали теперь как «хозяйственное восстановление».
Так, на всякий случай.
Харьковский “малый бизнес” всегда отличался тонким чутьем…
Комментарии